Легли в половину шестого, проспали до четырех. Валялись до восьми. У нас всё настолько в порядке, что М умудрился перевернуть тарелку с остатками борща на джинсы. Ушёл в магазин за сладким и покурить, а я стараюсь писать без сарказма, сидя под своим голубым икеевским шаром. Мы либо разбежимся ещё до армии, либо это навсегда очень надолго. Не хочу об этом. Много говорю, ещё больше думаю и понимаю.

Дело в том, что в отношениях мне нужен весь эмоциональный спектр, то есть в том числе и боль, и обиды, и страх. Всё то жуткое, от чего бегут. Это ненормально. Есть часть меня, которая циник, мизантроп, нигелист, фаталист и скептик. Может, ещё что-нибудь в этом духе. Максимализм периодически проявляется во всей моей натуре, хотя был выбит несколько лет назад просмотром "Сталкера". Так вот, мне надо найти мазохиста, которому это всё тоже доставляло бы, и жить с ним счастливо. Но я встретила М. И сразу же очень полюбила. А теперь ума не приложу, как же себя вести. Времени на раздумья - до его отъезда. Дальше - ждать. Хотя я твердо намерена найти новых друзей. Патологическая честность не позволит мне недоговаривать, не говоря уже о чем-то, что можно счеть изменой. Вроде, если любишь, не должно быть сомнений ни в чём, но я слишком часто делаю ему больно. Это первые отношения, когда я не пытаюсь постоянно сбежать.

Чертов телефон никогда не дает дописать до конца. М возвращается, надо одеться и спускаться.

Я люблю тебя за то, что ты всегда уходишь. Что не сидишь на Четвертом, не караулишь под дверью, не пишешь смс, не звонишь по двадцать раз. Это всё замечательно и бесценно. Потому что когда я выхожу извиниться, тебя уже нет. Когда я выхожу что-то ещё сказать, тебя уже нет. Когда я сегодня вышла отдать тебе термос, тебя тоже уже не было. Только в моей голове, это это твоё постоянное место жительства.

Я спускаюсь на Четвертый, ставлю термос рядом с кактусами и сижу так половину минуты. Затем закуриваю свой Кент, развеваю рукой дым, хмурюсь, меняюсь местами с термосом и хочу открыть окно, чтобы новые джинсы не пропахли ненавистным запахом дыма, но передумываю. Спускаюсь на первый, открываю окно, с сигаретой в зубах залезаю на козырек подъезда, высматриваю тебя на площадке, зная, что тебя там нет, хотя кажется, чёрт возьми, что вон та заснеженная горка - это твоя сгорбленная на лавочке фигура. Но нет. Я смотрю вправо, влево, себе под ноги, когда кеды промокают. Я хрущу снегом и заглядываю в тёмные окна соседей.

Я безмерно тебе благодарна, что ты не остаёшься. Бросаю бычок под ноги и сладко затягиваюсь снова. Горло болит, колени дрожат от холода. В моей чёрной осенней куртке всегда лежат белая зажигалка и чёрная пачка. Три затяжки, огонёк гаснет на снегу. Слезаю. Вытираю подошвы о ворох газет. Забираю термос и уже мысленно с тобой расстаюсь. Какого чёрта ты никогда не остаёшься? Нет, правда, какого чёрта?

У М только что закончилась смена, я сижу под коричневым пледом, который предполагался покрывалом на подоконник, на которым будет не видно пятен от шоколада и чая.

На самом деле, уже 23:29 и мне пора собираться.
За сегодня я успела: съесть утку вдвоем с отцом (она была маленькой), поговорить вк с О (сумасшедшая колледжа), найти несколько привлекательных акций. Двое касаются нас с М, ещё одна меня. Завтра буду уточнять, держите кулачки. Сбудется одна моя давняя мечта, лишь бы.

Предыстория.

Я слышу, как хлопает дверь в гостиную, моя ещё через одну. Я беру бутылку и иду туда.
"Я собирался уходить".
"Я знаю".
Мы ссоримся, он меня не понимает, хватает с книжной полки самбуку, пьет из горла. Ещё ссоримся. Ещё раз пьет, сидит у двери. Я пытаюсь его поцеловать, но бестолку.
Встает, в руках сумка.
"Я не могу уйти".
"Я знаю".
Ставлю самбуку обратно на полку. Пью вино.
Плачет, мой сильный мальчик плачет.
"Поцелуй меня," - мольба.
Нет. Ответ нет. Внутри нас хаос. В комнате хаос.
"Ну и где же наше /мы/?" - со всем имеющимся во мне цинизмом и ядовитой ухмылкой.
Вырывается.
"Я слишком глубоко в тебе. Ты не уйдешь"

Ходит по комнате. Я беру маркер, залезаю на стол и пишу на обоях:
Всё проходит.
Любая боль.
Он снимает меня со стола, держит только руками, я его ногами, сжимает сильно-сильно, кладет на кровать, целует. "Я люблю тебя".

Крутит себе курить. Бумага последняя. Сидит на окне, курим, вкусно. Я накидываю на его плечи плед и обнимаю сзади.
"Так, нам ещё много всего предстоит," - изрекает он, отправляя бычок вниз и доставая из кармана наш список-дел-до-армии.
Внизу прошла какая-то парочка.
- Хочется крикнуть "привет".
- Доброй ночи, - кричит М.
- Доброй ночи, - эхом вторю я.
В ответ: Не свались оттуда!
- Я не один.

Закрываем окно. Разворачивается. Сижу у него на коленях.
"Я уверен, что тебя никто и никогда так не любил".
"Ты прав. Псевдо-сильные мальчики не способны на такие эмоции".
Вновь подхватывает меня.
"Наверно, я уже говорил тебе это пару сотен лет назад, но…
Мы вместе /навсегда/".

19march13 2:47

Я в ванной пью холодный глинтвейн из Икеи. М рвёт на себе волосы на кухне. Это через стенку. Я в который раз делаю ему больно. Мне просто хотелось поделиться. Просто. Хотелось. Я просила не залезать без меня под душ, но кто поступает так, как хочется другим? Я заглянула в ванну с табаком, а он засмеялся, мокрый, с мыльными руками. Чёрт возьми, я всего лишь хотела с ним покурить. А в итоге курила одна, сидя на пролете под подоконником с кактусами, в домашней одежде, его теплом кардигане и лаковых туфлях.

Мне сейчас ужасно жарко. Это всё вино.
Всхлипы М. М - бывший эмо, если таковые бывают. Эмоциональный мальчик. Мне бы выйти да обнять его, но.

Пытаюсь его укусить.
- Без зубов! Без зубов!
Игнорирую.
- Без зубов останешься, если кусаться будешь.

Направляет указательный палец в мою сторону, остальные в кулак. Летит и приземляется у меня на щеке. От пальца будто маленькие разрядики.
"Запускает" второй.
- Вражеский самолет сбит!
Третий.
- Самолет сбит.

- Вообще-то, это баллистическая ракета.
- Самолет.
- Смотри, как она летит.
Хочет показать дугу, но я мотаю руку во все стороны.
- Да, и правда странно летит.

Проспали всё на свете. Три будильника с семи до половины восьмого, сколько же после девяти. Бу нас убьет, страшно выходить из комнаты. Моим неявкам в колледже уже две недели.

Мы снова болтали до трех. Он говорит, что хочет завести тлог, чтобы рассказать там о каждом человеке в своей жизни. Когда-то и мне этого хотелось, потом поняла, что люди канут в Лету рано или поздно. Все. Это не обидно, это нормально. Всё течет, всё меняется, особенно в глазах подростка-максималиста. Посмотрим, выполнит ли М свою задумку. В армии либо вспоминать, либо скучаю-люблю-целую. 3 своему П ещё фотографии шлет интересного характера. М сказал, ему в этом плане повезет больше, приятно слышать. Никогда не страдала такой ерундой, как фото в зеркало ванной себя-полуголой. Но кто знает, как там сложится. Хотя так всё же навряд ли.

Болтали об опыте. О желаниях. Валялись рядом, в обнимку, друг на друге. Смеялись очень много. Вечер "шутки 200" просто. Ещё у меня есть такая привычка: когда меня всё злит, я шиплю глаголы-будущие действия. Вроде "кусать!" и кусаю, "душить!", "любить!". М это не раздражает, наоборот. Он говорит, я милая. Тлог Бывшей почитали ещё немного вместе, хохотали в голос. Обсудили с З. Мне не совестно, это просто Шедевр.

З скинула мне фотографии из Точки G (местный эротический музей), где мы были ещё в октябре, наверно. У меня сумка на выходе запищала, как же охранник улыбался "Подземке" Мураками: "нет, у нас таких точно нет".

Бу просила погулять с собакой, я осталась дома, а М вышел к Т. Договорились на вторник попеть под гитару. Чудесно.

Я знаю, что веду себя ужасно, но ржу в голос и не могу остановиться. Я делаю глупую и бесполезную вещь: читаю тлог Бывшей М. Сказать, что она - Тупая Пизда - это не сказать ровным счётом ничего. Не из личных соображений, просто так оно и есть, видно невооруженным взглядом. Весь тлог представляет собой картиночки разной степени ванильности/эротичности/выражения эмо-наклонностей, крики "хочу секса" после расставания с М 29 февраля 2012 года и нытьё на разные темы. Ни орфографии, ни пунктуации, хочется подарить ей учебник русского языка.

Если честно, мне немного страшно. Я не понимаю, как М мог с /этим/ встречаться несколько лет. Пусть гуляя направо и налево, пусть привязанность жуткая, но как, чёрт возьми? Он же за месяц книг больше читает, чем она за всю свою жизнь.

Ели арбузно-дынное мороженое. Точнее, я сидела на его коленях и что-то трещала. До этого - у окна и говорила "ноуп" на все его предложения, на все-все. И вот смотрю на свою коленки в синюю вертикальную полоску, а на кухню бабушки заходят, а за ними ещё и отец. Посмеялись. Есть что-то в хрущёвских крохотных кухнях.

Читала какой-то армейский паблик, не стенку, а темы. Прекрасно всё написано, по делу и с юмором. Узнала в чем-то знакомых и даже себя. М в комиссию-то аж 2 апреля,а я уже заливаю соседей слезами, а тлоги - нытьем. Тут проще, тут нет новостных лент, только эфир. Меня не мучает совесть: кто захочет, сам будет заходить, читать. Потихоньку появляются люди, это приятно. Не молчите только, пожалуйста, не молчите.

Мне значительно лучше. Возможно, даже получится уснуть. Под тремя одеялами и шумом дождя. Чудесно. Отец просил переписать на флешку три индийских фильма, но я не могла даже сесть на кровати. "Зиту и Гиту" я бы сама с удовольствием пересмотрела, люблю его, детство, музыка, танцы. Это очень странно, смотреть такое специально, а не когда оно идёт по телевизору, а ты сидишь перед ним в четыре утра, щелкаешь пультом, интернет отключен за неуплату и так лень дойти до терминала в соседнем доме.

У нас с мамой был любимый рождественский фильм, "Семья напрокат". Надо посмотреть его с М, обязательно. Вот почему я верю в ангелов. "Это его крылья, вот увидишь".

Я живу по своим собственным часам. Никогда не знаю, насколько они спешат, всегда где-то в пределах десяти минут. Апунктуальность мою это не лечит.

Лежу на кровати, гадая, кто из бабушек её приватизировал прошлой ночью. Пахнет старостью. Этот запах влияет на меня по настроению, то смягчает что-то на душе, то раздражает и хочется кашлять. Деревенская бабушка уже малость вскипятила во мне не лучшие черты, так что в подушку утыкаюсь едва ли ни с отвращением. Громогласность и ужасный акцент убивают моего внутреннего русофила и грамотея, он готовит план мести.

Мне так больно, как вообще мне может быть. Хочется выть, кусать руки и лезть на стену. Первый день поражает своей извращенной любовью к причинению боли мне. Отец должен купить согревающий пластырь. Таблетки снова под запретом, в горле ком, скорее от этого жуткого запаха деревни. В комнате окно настеж и на нём подушка с уже-другой наволочкой. Я не знаю, куда себя деть. Мне плохо, плохо, плохо.

In 24 hours
they'll be laying flowers
on my life, it's over tonight.
I'm not messing, no,
I need your blessing
and your promise to live free.
Please, do it for me.

Иногда слова пугаются в голове, сильно, неразрывно связываются друг с другом, цепляются рифмой. Мне бы под горячий душ, но я упорно пытаюсь что-то накропать, смешная. Довести до слёз. Пока я плакала, было в разы легче. У него в 22 закончится смена, в 23 зайдёт за мной, уставший, но терпеливый, будет выспрашивать, как дела и ждать, пока я доделаю-всё-что-надо, хотя не надо к чёрту. Он такой, М, он любит меня, а я никогда не берегу тех, кто меня любит, потому что они делают мне больно, не желая плохого или желая как лучше. У меня игра с подсознанием - напиши столько букв, сколько поместиться, не отрываю руки от клавиатуры, у меня песня сменилась на "Стриптиз" Флёр, это так иронично.
О Господи, куда же мы катимся-то все, куда я?